Народный ансамбль «Вайнах» из Астаны под руководством Ханифы МАЦИЕВОЙ в этом году блестяще представил нашу страну на Международном хореографическом фестивале «Золотое руно» в Грузии, завоевав Супер-гран-при престижного конкурса. Именитый танцевальный коллектив посвятил свою яркую победу 30-летию Ассамблеи народа Казахстана.
Все подробности о звездных гастролях — в нашем интервью.
— Ханифа Муратовна, поздравляем с победой в Батуми. Расскажите, что это был за конкурс, какую программу вы представили.
— Конкурс назывался Golden Fest, в переводе — «Золотое руно». Я давно хотела поехать именно в Грузию, лет пять, наверное, вынашивала эту мысль. Но каждый раз останавливала себя — не решалась. Все-таки мы исполняем танцы народов Кавказа, и для меня Грузия — это центр, эпицентр, ядро всей этой культуры. Уровень, конечно, потрясающий. Школа классики у них — с этим никто не сравнится. Я понимала: если ехать, то нужно быть по-настоящему готовыми. До этого считала, что нам еще рано, что мы не сможем конкурировать на равных.
Вообще, я всегда очень внимательно подхожу к выбору конкурсов. Сейчас, к сожалению, большинство из них коммерческие: заплатил — получил Гран-при. А детям от этого что? Никакой пользы. Там, где нет объективного жюри, честного отбора, нет и развития. Но есть исключения. Например, конкурс «Искусство движения», на котором мы были в Болгарии. Он и у нас проходит, и я смело могу сказать: там все по-настоящему. Там можно учиться, вдохновляться, расти. Так вот Golden Fest стал еще одним конкурсом, которому я действительно доверилась.
Мы повезли восемь танцев, из них три грузинских, потому что, как ни крути, но в Грузии мы просто обязаны были их показать. Остальные — наши, вайнахские, а также кабардинский, аварский и адыгейский.
Нас приняли очень тепло. Когда мы увидели, с кем придется соревноваться, честно, первое желание было уехать. Уровень участников — невероятный, настоящая бешеная конкуренция. Особенно впечатлило отношение грузин к своей культуре. Это отдельный разговор. У них любовь к культуре воспитывается с детства. Ребенок обязан знать свои танцы, уметь петь — это неотъемлемая часть воспитания. Если он этого не умеет, это считается постыдным. Нам бы стоило взять с них пример.
У нас, к сожалению, все намного сложнее. Даже в рамках вайнахского направления мне бывает трудно привлечь молодежь, хотя мы принимаем всех, без деления на национальности — мне это неважно, я даже никогда не спрашиваю. Единственное мое условие: пришел — живешь по нашим правилам, в нашей культуре. Только тогда можно ее прочувствовать, пропустить через себя и передать со сцены. Поэтому то, что я увидела в Грузии, вдохновило.
— Какие страны были среди участников?
— Состав участников был очень сильным и разнообразным. Казахстан представляли коллективы из Атырау, Актобе, Алматы, Астаны, Караганды, Тараза. Приехали ребята из России, Башкортостана, Беларуси — где-то 8-10 коллективов, примерно столько же было из Украины. Но я, если честно, искала конкуренцию именно по своему профилю — кавказские танцы. Поэтому меня особенно интересовало, сколько будет грузинских коллективов. А их было очень много, и уровень, конечно, высокий.
Особенно хочу рассказать про наш финальный танец — «Туршури». Это была премьера, на изучение и подготовку ушел целый год. Танец грузинский, и мы отнеслись к нему с особой любовью. Костюмы шили в Грузии. Я лично не видела портниху, даже не разговаривала с ней напрямую — все через третьих лиц. Но результат был потрясающий. Костюмы, по отзывам, ничем не уступали тем, что шьются для государственного ансамбля «Рустави».
Когда мы вышли с этим номером, жюри единогласно отметило нас. Через переводчика нам передали: в какой-то момент они забыли, что перед ними коллектив из Казахстана — настолько все было аутентично. Им показалось, что на сцене — настоящий государственный ансамбль Грузии. Мне кажется, это высшая оценка, которую только можно получить.
Разделили Супер-гран-при с грузинским ансамблем «Лазика». Для нас это была огромная честь — стоять на одном уровне с признанными мастерами.
— Вы сказали, что для вас самое главное в танце — это хореография и костюмы…
— Душа. Без нее никак. Ни один танец, который мы там увидели, не был просто набором движений. Каждое выступление было прожито. Видно, как участники сопереживают, и эта энергия, искренность буквально передавались залу. Я это особенно остро почувствовала и всегда говорю ребятам: «Без души ничего не получится. Если ты не пропустил танец через себя, если не пережил его, ты не сможешь передать ни эмоций, ни смысла. Зритель не почувствует ничего, кроме механики».
В каждом элементе танца — своя техника. Это не просто движения под музыку — в каждом шаге, в каждом повороте заложена определенная хореографическая дисциплина. Где-то обязательно должна быть классическая подготовка: вытянутый носочек, прямая спина, правильный прогиб, устойчивый поворот. Даже положение спины — показатель уровня. Если спина не та — все, профессиональное жюри это сразу увидит. А они следят за всем: и за трюковой частью, и за постановкой корпуса, и за техникой исполнения в целом.
Но одной техники, конечно, недостаточно. Очень важно передать то, что ты делаешь. Душа, внутренняя вовлеченность, то, как ты проживаешь танец, — все это считывается зрителем и жюри. Сюда же добавляются костюмы, сценический образ — все имеет значение. Потому что на сцене ты не просто танцор — ты рассказчик, через движение ты доносишь историю.
— Расскажите про особенности каждого танцевального направления.
— Когда мы только начинали и пришли в ассамблею, были единственными, кто представлял кавказский танец в его классическом виде. Сейчас коллективов стало гораздо больше, и это, конечно, хорошо, но направление уже другое.
Многие ориентированы на шоу, рестораны, банкеты. Это неплохо само по себе: у каждого свой путь. Но что там требуется? Зрителю важен эффект: чтобы был вайб, чтобы было весело. Аплодисменты, интерактив, особенно если ребенок выскочит и кого-то позовет на танец — это же восторг. Но при этом никто не задумывается, что музыка может быть дагестанская, а движения — грузинские с чеченскими вперемешку. Люди просто не видят разницы. А она есть. И для нас, как носителей культуры, это ощутимо и больно.
Кавказ — это десятки народов, каждый со своей культурой, своей подачей, своими костюмами, техникой и историей. В одной только Грузии стили различаются кардинально. Мы везли, например, три грузинских танца — «Казбегури», «Тушури» и «Мтиулури», и все они абсолютно разные. «Тушури» — это танец грузин из Тушетии, горного региона. У них и костюмы другие, и стиль движения, и даже язык свой. «Мтиулури» — тоже горское направление, но иное. И все это нужно учитывать.
Для нас крайне важно не искажать традиции. Например, если в оригинале в танце партнеры берутся за руки, а в нашей культуре этого нельзя, мы не беремся, потому что в наших танцах прикосновения не допускаются вообще. Это правило номер один. Даже если мы ставим кабардинский танец, мы делаем его без рук. И даже расстояние между танцующими должно быть определенным. Они не могут быть слишком близко.
Я не говорю, что мы эталон, но мы несем классику, стараемся, чтобы на нас могли равняться, потому что мы сохраняем то, что является сутью народного танца, — культуру, традицию, технику.
— Ханифа Муратовна, давайте поговорим об эстетике и философии ингушского танца…
— Вы знаете, я на Кавказе была только в детстве, мне было 11 лет. А все, что мы здесь делаем, в основном создаю на уровне интуиции. У нас работает большая команда: я сейчас в роли художественного руководителя, хореографы — Теймурази Гасвиани, Амини Мациева, Салман Исмаилов, Ергали Санжар. Также в нашем коллективе работает солистка Эллада Бабаева — моя ученица. Со временем ученики становятся верными помощниками.
Прежде чем поставить номер, я читаю, вникаю, изучаю культуру. Когда мы ставили ингушский сольный танец, я села и прочитала целиком роман Идриса Базоркина «Из тьмы веков». Потому что ты не можешь просто придумать движения, нужно почувствовать эпоху, понять дух времени, представить, как они стояли, как двигались, как смотрели друг на друга. И когда ты это прочувствуешь, движения сами к тебе приходят. Это очень важно. Я и своих учеников всегда учу: читайте.
У нас есть убыхский танец. Убыхи — народ Кавказа, который полностью утратил свой язык. Последний носитель умер в 1980-х в Турции. Есть книга «Последний из ушедших» по воспоминаниям того самого человека. Убыхи сейчас живут в Адыгее, Кабардино-Балкарии, но уже говорят на других языках. Их вывезли обманом после революции, и многие не вернулись. Но танец их жив. Через танец культура продолжает дышать. Мы поставили убыхский танец для детей, и я этим горжусь. Говорю ребятам: «Возможно, мы своим танцем продлим жизнь исчезающей культуре. Язык может уйти, а танец останется».
Есть у нас постановка, которой я особенно горжусь, — танец про адухлы оманыш — ингушская легенда об амазонках. Женщины, потерявшие мужей и братьев, уходили в горы, создавали отряды, учились сражаться, стрелять из лука, ездить верхом. Отряды были настолько сильными, что даже Хромой Тимур, по легенде, их боялся. И вот на основе предания мы поставили танец про амазонок-лучниц. С музыкой всегда проблема — нет ни оркестра, ни нужных инструментов. Пришлось использовать фрагмент грузинской мелодии — она по ритму подходила. YouTube у нас просто взорвался — и от восторга, и от критики.
— А мужские партии отличаются?
— Мужские партии в кавказском танце вообще отдельная история. Изначально, особенно в чеченской, ингушской, дагестанской традициях, танец был тесно связан с подготовкой к бою. Это была тренировка духа и тела. Когда Имам Шамиль шел со своим войском и видел, что воины утомились, начиналась барабанная дробь и мужчины поднимались. Танец оживал. Они начинали двигаться, подражая боевым действиям — стрельбе, ударам меча, уверткам, прыжкам. Эти элементы и стали основой сегодняшней мужской лезгинки. Позднее, конечно, добавлялись новые приемы, усложнялась хореография, но суть осталась прежней — мужество, боевой дух, сила.
А вот парные танцы уже совсем другая философия. Это была форма общения между мужчиной и женщиной в культуре, где открытые встречи были невозможны. Единственным местом, где парень мог взглянуть на девушку, а девушка — на парня, были танцевальные вечера — ловзары. Танец становился языком чувств. Парень через движения показывал свою ловкость, силу, достоинство, девушка — скромность, грацию, внутреннюю силу. Она будто говорила: «Я покорная», но в каждой из них жила амазонка. Внешне — мягкость, внутри — сила поколений. Это сродни тому, как на старинных балах женщины передавали эмоции и расположение веером. Только здесь через танец. И в нем столько нюансов!
Когда я вижу, как мои ученики танцуют парную импровизацию — не заученную, а живую, и понимаю, что они слышат и чувствуют друг друга не говоря ни слова, — это настоящее счастье. Он знает, что она хочет сказать, она чувствует, что он хочет показать.
Сюжет может быть разным — боевым, историческим, лирическим. Сейчас, например, мы готовим для отчетного концерта постановку по мотивам чеченской легенды об Айбике. Это реальная история, о которой сложена песня. Она нас очень вдохновила. Мы слушали ее и понимали: хотим передать это через танец. Айбика — чеченская девушка, дочь одного из уважаемых мужчин села Дади-Юрт. Во времена, когда генерал Ермолов начал захват Кавказа, в их село высадились войска. Произошел ожесточенный бой, длившийся несколько дней. Мужчины сражались до последнего и погибли. Тогда Айбика собрала оставшихся девушек, взяла в руки меч и вместе с ними встала на защиту родного дома. Но силы были неравны. Их взяли в плен. Солдаты погрузили их на плот, чтобы переправить через Терек и доставить в Россию. Когда охранники уснули, Айбика подняла всех. Девушки связали себя поясами, образовав живую цепь, и бросились в Терек вместе с охраной. Это был подвиг.
— А ставите ли вы современные танцы?
— Ребята у нас могут станцевать что угодно — они талантливые, пластичные, открытые. Но вот специально для сцены такие вещи не ставим. Иногда дети что-то делают для TikTok. Был у нас даже хит, который все полюбили, — чеченский танец под песню Надежды Кадышевой «Течет ручей». Представьте: чеченский стиль — и вдруг современная мелодия, а потом резкий переход на барабан. Это было очень зажигательно, молодежи понравилось.
Я, конечно, не запрещаю, наоборот, поддерживаю интерес. Но пока такие постановки остаются внутри коллектива — на камерных вечерах, для родителей. На большую сцену мы их не выносим. Все-таки основное направление у нас классическое.
А инструментов у нас сколько угодно! Сейчас стоят две гармошки и три аккордеона. Все разные — по звуку, по конструкции: гармошка — звонкая, яркая, аккордеон мягче, но на нем можно сыграть все, что нужно. Только вот нет человека, который бы этим занялся.
Раньше у нас была шикарная преподавательница — Оля Сунегина. Просто невероятный человек. И как профессионал, и как личность — таких сейчас редко встретишь. Она переехала в Калининград. Мы, конечно, на связи, но онлайн — это не то.
— И все-таки поделитесь секретом, как вам удается так замотивировать ребят, что они влюблены в танцы…
— Знаете, за кулисами все не так просто, как может показаться. Это большая работа, в том числе внутренняя. Не каждый может расположить к себе ребенка. Я по образованию педагог, окончила педагогический институт, работала в школе, возможно, это и дает мне ту базу, которая помогает. Но, думаю, главное — это любовь к своему делу, культуре, детям. Я действительно люблю каждого своего ученика и стараюсь не просто научить, а воспитывать — уважению, вниманию, ответственности.
— Какие концерты стали для вас особенно значимыми за последние годы?
— Часто гастролируем и ежегодно проводим концерты здесь, в столице. Мы всегда задействованы в больших государственных праздниках — Наурыз, День Республики, 1 Мая. Практически ни один концерт с участием Президента не обходится без нас. «Астана Опера», ЦКЗ Qazaqstan — все эти площадки используются на праздники, и наш центр всегда там.
Последние пять лет ни одно крупное мероприятие не проходит без нашего участия. Уже 12 лет мы проводим благотворительные концерты. Обычно это масштабные мероприятия. К сожалению, в этом году не смогли организовать такой концерт.
Мы ездили с концертами в Костанай, Алматы, Туркестан. Даже за рубеж, в Болгарию — по приглашению мэра города Обзор, где дали сольный полуторачасовой концерт. Были в Екатеринбурге, Москве, Санкт-Петербурге.
Екатерина Тыщенко
Фото из архива Ханифы Мациевой
